Лирика М.И. Цветаевой

Лирика М.И. Цветаевой

Лирика М.И. Цветаевой.

Войти в художественный мир Цветаевой трудно, подчас невозможно, не понимая первооснов.
О них поэт однажды сказала так: "Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта - убили...
С тех пор... я поделила мир на поэта - и всех, и выбрала поэта".
К сказанному можно добавить, что поэтом стала сама, точнее - не стала, а изначально была, ощущала всем своим существующим в себя поэтом и поэта в себе.
Поэтическим взглядом смотрела на мир и создавала мир, по поэтическим законам превращая быт - в бытие.
Пример тому - дневниковый очерк "Чердачное" и стихотворение "Чердачный дворец мой, дворцовый чердак!..".
Это то, что воплощено в стихах.
Действительно, дневниковым очерком эти стихи не прокомментируешь.
"Живу с Алей и Ириной" в Борисоглебском пер., против двух деревьев, в чердачной комнате, бывшей Сережиной.
Счастлива лампочкой у самой подушки, тишиной, тетрадкой, папиросой, иногда - хлебом.
Пишу скверно, тороплюсь...
Цветаева единственно существенным признает закономерности той действительности, которая преображена поэзией, творчеством.
Именно поэтому в эмиграции она продолжает отстаивать свое право на вторую, преображенную искусством реальность и в очерке о М. Волошине "Живое о живом", и в эпистолярном романе с Б. Пастернаком, с которым едва была знакома, и свое право считаться адресатом любовных стихов Мандельштама.
Такая зависимость от собственных гиперболических чувств практически невыносима - иногда для других и всегда для себя самой.
Отсюда - ощущение своей "безмерности в мире мер", своей обреченности на изгнанничество, так как оно само по себе, вместе с избранничеством, удел поэта.
Отсюда в стихотворении "О, слезы на глазах!.." из цикла "Стихов к Чехии" неожиданное и ожидаемое разочарование в мире, во всем.
"Отказываюсь - быть" - эти слова уже давно стали своеобразным девизом Цветаевой и нашли свое эстетическое воплощение в произведениях, созданных в эмиграции, - "Поэме Горы" и "Поэме конца".
Они написаны под влиянием разлуки с Константином Родзевичем, разлуки неизбежной для Цветаевой, потому что она - поэт и не может жить без "сонмов, снов, крылатых коней".
Но отрицание, разрушение - это черты авангарда.
Уникальность же Цветаевой в том, что она нашла точку соединения традиции и новаторства, "меры" и "безмерность" и оказалась вне групп, вне пристрастий как политических, так и эстетических.
Быть самой собою, ни у кого ничего не заимствовать, не подражать, не подвергаться влияниям -
такою Цветаева была в России, такою осталась ив эмиграции.